АиФ: Самое опасное в искусстве – предсказуемость. Запашный об экстриме и страхе
В цирке Чинизелли идёт новая программа «ЦиркUS 2.0». Автор сценария и режиссёр — народный артист РФ Аскольд Запашный, художественный руководитель Большого московского цирка.
Елена Петрова, SPB.AIF.RU: — Аскольд, всё-таки объясните название программы. Почему к слову «Цирк» добавлены латинские буквы «US»? И что означает «2.0»?
Аскольд Запашный: — Латинские буквы мы добавили потому, что хотим экспортировать наш продукт за рубеж, пробить железный занавес, который образуется теперь уже с той стороны. Слово «Circus» — интернациональное, на гастролях в первой половине названия будем использовать буквы алфавита той или иной страны. Ну а «2.0» идёт от компьютерной программы, и обозначает её версию, обновление. В Петербурге мы показываем второй вариант представления, первый был в Москве. Как и компьютерные технологии, цирк не стоит на месте, новая программа — это видение нашего искусства в XXI веке, она олицетворяет всё лучшее, что есть на сегодня.
— В программе ведь участвуют «Акробаты на подкидных досках» народного артиста России Сергея Трушина, которые в январе завоевал Золотую медаль на самом престижном международном конкурсе в Монте-Карло?
— Да, из Монте-Карло артисты сразу приехали в Петербург. У нас вся программа — звёздная. Так, в аттракционе дрессировщиков Сергея и Елены Нестеровой участвует носорог. Единственный на современной мировой арене, ведь с этим животным работать необычайно сложно, на болевые сигналы оно реагирует слабо, так что с носорогом нужно «договариваться». Удивляют публику и белые тигры. Они бенгальские, а вот окрас — уникален. В природе такие экземпляры практически не встречаются, когда-то нашли одного, остальные выведены искусственным путём, специально для шоу и зоопарков. В чём особенности? Эти тигры — инертные, «тормозные», достаточно равнодушные к еде, ведь им никогда не приходилось добывать пропитание. Но при этом остаются опаснейшими хищниками.
Нестеров — из редких дрессировщиков, он способен подойти и погладить любого из хищников. Но при этом каждый раз — рискует. Интересно, что Сергей даёт животным человеческие имена: тигриц зовут Вера, Надежда, Любовь, львицу — Тамара. Вот она — ручная, с ней можно поиграть, побаловаться, и она не причинит боль. Победителями Монте-Карло в своё время были многие номера нашей программы: к примеру, вольтижировка на лошадях Якова Экка. Сейчас классический жанр жокеев, выполняющих сложнейшие трюки, практически вымер, а мы — показываем.
Хочу подчеркнуть, что многие артисты — «многостаночники». Наши примы Елена Бараненко и Елена Петрикова также завоёвывали награды в Мотне-Карло. В этом проекте артистки работают как воздушные гимнастки, но могут быть и джигитками. А Бараненко ещё и дрессирует попугаев и собак.
...Я намеренно подробно рассказываю об артистах, потому что считаю важным популяризацию личностей. Российский цирк встал с колен после развала времён перестройки и восстанавливает лидирующие позиции в мире.
— Почему для своей ультрасовременной программы вы выбрали традиционную подачу — дивертисмент? Хотите подчеркнуть связь с традициями?
— Да, я решил использовать старый канон. Хочу напомнить, что дивертисмент — это набор номеров, связанных между собой клоунскими репризами, с парадом-открытием и эпилогом. Есть ведущий — так называемый инспектор манежа, в дореволюционное время — шпрехшталмейстер. Все эти формы намеренно соблюдены в спектакле, но — модифицированы. Клоуны Анвар Саттаров и Николай Коновалов, — «ковёрные», как именовались в классическом цирке. В последнее время это слово не употребляется, потому что клоуны стали выступать как полноценные артисты. Раньше-то «ковёрные» заполняли паузы, пока убирали ковры и устанавливали реквизит, чтобы зрителям не было скучно. Теперь клоуны владеют многими цирковыми жанрами и хотят, чтобы на них смотрели не во время «перемены декораций», а как на полноценных артистов. Должен признаться, что у режиссёров это вызывает много трудностей, ведь получается, что все работают на публику, и никто не работает на представление! В нашем спектакле Анвар и Николай играют роли: один — робота-андроида, другой — начальника службы манежа. Отвлекающим номером стал полёт квадрокоптера. Публику это впечатляет.
— А насколько вас впечатляет реконструированный и отреставрированный цирк Чинизелли?
— Здание красивое, а вот техника немного «жмёт», у себя в Большом московском цирке мы привыкли к более совершенному оснащению. Так что некоторые номера пришлось адаптировать.
— А публика в разных городах тоже требует адаптации?
— Конечно, публика во всех городах разная. Знаменитые Никулин с Шуйдиным, Попов, Енгибаров, почувствовав аудиторию, изменяли, подтачивали репризы. У нас это называется «притереться к публике». Наша программа тоже притирается в Петербурге.
Мне как режиссёру хочется подчеркнуть, что цирк разнообразен, он может быть для разных возрастов, слоёв населения, даже религиозных групп. Во время представления мы специально рассказываем о сути того или иного жанра. Подкидные доски — это экстрим, хищники — страх, точнее —преодоление человеком страха. Для жонглёров актуально мгновенье, ведь каждое упущенное — это завал. Бывает, зрители ворчат: «Жонглёр потерял булаву, что же это за артист!?» Но нет ни одного цирка в мире, в котором не случалось бы такое, ведь действует человеческий фактор. В самых лучших цирках, к сожалению, происходят и смертельные случаи. Но мы намеренно показываем сложнейшие трюки. А вот тот же знаменитый канадский цирк пропагандирует другое: они исключают рискованные номера. Мне же кажется: даже если случаются «помарки», живое искусство интереснее.
Ни одна программа российского цирка — не типична, спектакли отличаются друг от друга, ведь самое опасное в искусстве — это предсказуемость.